Пусть лежит тут все в одном месте.
читать дальшеДебют часть 1
Шахматная доска. На ней множество фигурок, их цвета не ограничиваются черным и белым. А если к ним присмотреться, то становится заметно, что одни из них - детально выточенные «разумные», другие - обычные пешки или, к примеру, слоны.
В центре доски друг против друга застыли фигурки песочного и зеленого цвета, а остальные фигуры рассредоточились по периметру, словно наблюдая за противниками.
К зеленой пешке, стоящей далеко от линии центра, тянется изящная ручка. От невесомого касания пешка начинает рябить и обретает очертания статуэтки юного эльфа.
Голос низкий, чуть рычащий, раздается над доской внезапно:
- Душенька, вы уверены, что желаете перевести неудачный гамбит в этюд? - его обладатель тенью образуется над столом.
- О, безусловно, мон шер, я надеюсь, что вы зевнете, - обладательница ручки смеется и закутывается в зеленый плащ.
- Вы искренне не любите своих подопечных, но раз Вы определили особу, то я укажу ей место? - тень становится материальной и тянет руку к статуэтке.
- Да, конечно, будьте любезны.
Пешка становиться в новую клетку - это середина между зелеными и песочными. Клетка на миг становиться полянкой, а затем простой частью шахматной доски.
***
Кель задумчиво оглядел поляну. На ней определенно прятались молодые конвалярии. Все его существо вопило об этом. Проблема была в том, что здесь же росли белые ромашки в совершенно безобразных количествах. Они глушили сладкие ноты конвалярии, как бой орочьих барабанов мелодии флейт.
Парень вздохнул, сорвал ближайшую ромашку и начал ощипывать лепестки. Со стороны казалось, что он гадает "любит - не любит", но реальность была прозаичнее. Эльфенок заставлял цветы приглушить свою музыку, чтобы скорее добыть другие. С ощипанной ромашкой в руке он простоял около получаса, а затем все они прижались к земле и стали видны листья и стебли конвалярий. Мальчишка начал спешно срезать их.
Когда эльф уже упаковывал растения в короб, перед ним возникла доселе не проявляющая себя охрана.
- Господин, мы сейчас направимся во дворец? - вопрошающий был эльфом. Его слишком мощная для перворожденных фигура и сжатые в ломаную линию губы демонстрировали неодобрение. Второй охранник, наоборот, был стройным и улыбчивым, но в его взгляде сейчас угадывалось раздражение. По-мальчишески нескладный, в веснушках, Кель чувствовал себя неуверенно рядом с ними.
- Нет. Мы еще не все травы собрали. Возвращайтесь в лагерь, вы мне мешаете. - Эльфенок закинул на себя короб.
- Но мы должны быть с вами рядом! - синхронно заявила охрана.
- Я буду сейчас собирать глицирию, она очень тонко чувствует смерть и не появляется рядом с воинами. А без нее магистр нас просто закопает под порогом лазарета. - Упоминание магистра заставило телохранителей немедленно исчезнуть.
Кель прислушался к симфонии леса, закрыл глаза, выискивая мелодию глицирии и неуверенно двинулся за нежными звуками. Вскоре эльфенок уверился, что идет правильно и успокоился. Он задумался о том, что двум его нянькам надоело сидеть с ним в диком лесу. Им охота во дворец, где эльфы давно каждую травинку подчинили своему желанию и практически математической гармонии, где музыка леса направляется мелодиями флейт и где каждый вечер на улицах танцуют эльфийки.
Парнишка внезапно запнулся и покатился кубарем. Он больно ударился об дерево и поблагодарил Аюсту за то, что никто не видел, как позорно он навернулся. Но радость оказалась преждевременной: сзади раздался смех.
- Впервые вижу, чтобы эльф в лесу спотыкался! - в грубом голосе была насмешка.
Кель обернулся и замер загнанным зайцем - над ним ухмылялась четверка орков. Огромные, черные, с ярко-желтыми глазами и острыми верхними клыками, они походили на демонов. Мальчишка взвизгнул и рванул в сторону, тут же вмазавшись в еще одного орка. Эльфенок вновь упал, посмотрел на неожиданное препятствие и потерял сознание.
Дебют часть 2
Кель очнулся от холода. Он попробовал осмотреться вокруг и зашипел : в глаза больно ударил свет костра, который мигом пробудил боль в затылке. Глаза слезились. Эльфенок выдохнул и прислушался к своим ощущениям.Болела голова, неприятно ныло от холода все тело, а особенно – крепко связанные руки и ноги.Ушастый снова вдохнул и прислушался к теперь уже к окружающей среде. Из- под него устало звучала смятая, полевая трава - это была единственная мелодия, которую он здесь знал, остальные звуки ему были знакомы только по лекарским книгам и сухим лекарственным смесям в лазарете. А еще Кель ощущал орков. Они раздавались в его голове симфонией ветра и огня, запахом гари, пота и сухого песка. Их присутствие давило и юноше хотелось выть от боли.
Еще один вдох, попытка сконцентрироваться и эльф, наконец, отрешился от неприятных ощущений. Поныть и похныкать от боли будет время и потом, сейчас важно просчитать, когда его найдут и что он еще успеет с делать до этого. Из столицы они вышли две триады и еще день назад. Двигались постоянно на восток - два дня по эльфийскому лесу, еще триаду в граничном до дикого, остальное время он собирал травы под ворчание охраны о том, что их компания уже слишком долго находится на пограничной территории. Если сутки с похищения не прошли, то хватятся его только к вечеру. Пока телохранители обшарят окрестности , это еще пара денечков. Плюс дорога до ближайшего поселения. Пройдет не меньше двух триад, прежде чем его начнет, наконец, искать отряд, способный справиться с таким количеством орков.
Кель вновь открыл глаза и зашипел на яркий свет. Он попытался вывернуть руки перед собой, но затекшее тело отозвалось болью и наотрез отказалось повиноваться. Эльф тихо застонал. Внезапно от костра оторвалась черная тень и двинулась в его сторону. На него разом накатила симфония огненного смерча пополам с горькой полынью, захотелось сжаться в клубок от ужаса, но его народу не подобало показывать слабость. Поэтому Кель вытянулся как мог и снова попытался отрезать от себя мерзкие ощущения. Огромная тень нависла над ним и рявкнула :
- Хватит вошкаться, немочь ушастая! - Эльфенок лишь улыбнулся и просипел, прикрывая глаза:
- Будьте любезны дать мне воды... - все его силы сейчас были направлены на то, чтобы не слышать чуждую суть орков. Он очень жалел о том, что время второго совершеннолетия, когда эльфят учат слушать и принимать суть разумных без боли, еще не пришло.
Сквозь зажмуреные веки подросток услышал хмыканье, его грубо дернули за волосы и в раскрытый в крике рот воткнулось горлышко фляги. Не решаясь вырваться, Кель начал глотать, давясь водой и захлебываясь. Когда во фляжке закончилась вода и его волосы, наконец, отпустили, он мечтал только об одном - дышать. Мокрый, полузадохнувшийся эльф рухнул на траву, дрожа от холода и долго сдерживаемых рыданий.
- Цыц, ушастый, спи. Утром придется идти на своих двоих, а если не сможешь, за волосы потащим.
Юноша сжался в комок, пытаясь закрыться от неприятных ощущений, а рядом уже никого не было. Утром его разбудил пинок.
- Поднимайся, отродье.
Кель распахнул глаза и попытался сесть. Закоченевшее тело проигнорировало приказ хозяина. Орк, стоявший над ним, рыкнул, схватил парня за волосы и рванул вверх, поднимая на ноги. Ноги подогнулись, и эльфенок рухнул на колени. Вновь рык и темнокожий воин тащит пленника в сторону костра за шиворот.
Вокруг огня расположились четверо орков. По одежде их было почти не отличить друг от друга: одинаковые грязно-серые рубахи, такие же повязки на головах и темные штаны. Посланники мрака. Различия были в другом: в первую очередь - пояса, каждый воин носил их по несколько штук на талии, разных цветов, разной толщины и с разным узором - все это указывало на статус в общине; еще у двоих помимо поясов были серьги. Про серьги Кель точно помнил, что они означают наличие жен и наложниц, а вот про пояса не знал ничего. До второго посвящения эльфы не изучают другие расы.
Юноша стоял на коленях перед орками. Притащивший его сюда расположился на траве, чтобы позавтракать. Эльфа замутило от запаха еды. Едва он отвернулся и прикрыл глаза, как в него тут же полетела корка хлеба.
- Не спать! Ешь! - Кель обернулся к говорящему. Если присмотреться, этот орк был чуть выше остальных, и на его поясе было больше всего вышивки и разных металлических побрякушек. Эльф глянул на хлеб. Потом на говорившего. Потом опять на хлеб.
- Ты мне тут глазами не стреляй, а ешь, иначе насильно накормим.
Парень растерянно дернулся, пытаясь вывернуть руки.
- Развязывать не будем, ешь так.
Снова закрыть глаза, максимально свернуть чутье, как молитву проговорить про себя «это не со мной». И не злить своих стражей. Открыть глаза, нагнуться, взять зубами корку. Неожиданно хлеб оказывается мягким и вкусным. Голодный эльфенок в момент расправляется со своей едой. Слышится гогот.
- Это не эльф, а дикий щенок! - от неожиданности Кель подавился и закашлялся. Его огрели по спине и опять влили воду в рот. Не имея возможности вытереть стекающую за одежду воду, юноша с опаской смотрел на хохочущих мучителей. Тот же воин, что приказал ему есть, поднял руку и смех прекратился.
- Сейчас ты отвечаешь на вопросы. Если ответы мне не понравятся, тебя будут пороть, если понравятся, не будут. Тебе ясно? – страшные желтые глаза гипнотизировали, затягивая в жуткую бесконечную, гремящую жестью темноту. Кель кивнул, а за его спиной стали двое.
- Хм. Имя? - взгляд из гипнотического стал жгучим, словно всю свою суть орк вложил в этот взгляд и теперь давил на эльфа. Тот судорожно втянул в себя воздух, пытаясь отгородиться и выдохнул: -Кель.
За его ответом тут же последовал подзатыльник, который почти опрокинул хрупкую фигурку на землю, а затем рывок за волосы обратно.
- Полное имя, бестолочь длинноухая! – рыкнули на юношу.
Кель растерянно захлопал глазами, пытаясь вспомнить, как его имя записывали в официальных бумагах.
- Келлерен Эрреоририс Преастарский. – снова дернули за волосы и юноша понял, что еще он должен сказать. - Ненаследный принц Астаров.
За глаза его звали принцем – замарашкой. Его титул защищал его от возможных обидчиков и делал неинтересным. Никакой власти, никаких перспектив , но в тоже время полная свобода действий, пока семья не решит иначе.
- Значит, мы поймали правильную птаху, - главный продолжил расчленять эльфа глазами.
- Зухр, мы же решили, что он щенок, - раздалось из - за спины. Голос был похож на порыв ветра, и Кель сообразил, что это его ночной собеседник.
- Помолчи, Артус. Что за травы в твоем коробе?
Юноша пожал плечами - тайны нет и ответил:
-Это лекарственные травы. Для лазарета.
-Скажи-ка мне, Кель, когда у вас ближайшая ночь дикой луны?
Кель замер. Благословение и проклятие его народа. Ночь, в которую эльфы становятся абсолютно свободны, они растворяются в мелодии леса становятся ее частью - воплощением звука жизни. Счастливыми и на мгновнение вечными, а когда они возвращаются, то беспомощны как младенцы. Такие ночи начинаются вразброс, но каждый чувствует их приближение. Противиться их зову возможно, но рано или поздно это приводит к безумию.
Келю снова отвесили подзатыльник. Он молча вскинул глаза на главаря и попытался испепелить его взглядом . Правда, не учел того, что изумруды не жгутся.
- Отвечай! – его грубо встряхнули. Кель закрыл глаза.
- Не знаю… - в ответ раздался смех. Главарь кивнул тем, кто держал юношу.
Один орк, легко перебросив Келя через колено, мгновенно вжал его лицом в землю, а второй, не обращая внимания на слабое сопротивление, содрал с него бриджи и начал неторопливо, со смаком, с оттяжкой пороть узким кожаным поясом. Резкая боль и немыслимое унижение ввергли эльфенка в ступор, и тот не сразу сообразил, как прекратить издевательства. Наконец, кое-как справившись с собой, он сумел развернуть свое чутье на полную, вдыхая в себя чужие сути, причиняющие боль, пытаясь их впитать, и разум свернулся, закрываясь, не желая насиловать себя чуждыми звуками.
- Эй, он сознание потерял? – изумился экзекутор. На пару со своим помощником натянул на парнишку штаны и брызнул водой в бледное лицо.
- Чего эта немочь в себя не приходит? – досадливо поинтересовался главный. - Мы же с ним нежно, как с ребенком.
Орки переглянулись. Когда и через триместр минут не вышло привести эльфа в себя, озадаченные вояки спешно свернули лагерь, подхватили пленника и бегом направились к стойбищу. Эльф неживой бледной куклой болтался на спине то одного, то другого похитителя.
***
Над шахматной доской порхают разноцветные огоньки. Они раз за разом облетают застывшие фигуры, словно ища что-то. Наконец три светлячка становятся на клетку, в которой находятся песочного цвета слон, четыре пешки и зеленая статуэтка. Огни танцуют, и клетка вместо степи становиться орочьей деревней. Довольные собой танцоры рассыпаются на бисеринки смеха.
триады -3.
триместры= триада х триада х триада + триада
Дебют часть 3
По степи орочий отряд двигался второй день. Лица были хмурыми и настороженными; глаза, озиравшиеся в поисках опасности, натыкались на бессознательное тело на плечах предводителя и становились совсем уже злыми - никому не хотелось получать втык от Батьки или, что хуже, от Деда. Уже поздней ночью орки развели огонь и разложили одеяла; попытка напоить пленника травяным отваром вновь провалилась. Воины аккуратно положили мальчишку на подстилку и собрались в кружок.
- Зухр, чего делать будем, ежели пацан скопытится? - говоривший орк нервно теребил одну из трех сережек в ухе, а в его поясах преобладал желтый цвет с багровым узором - признак простого рубаки.
- Крепит, он не должен скопытиться, поэтому мы выдвигаемся через три часа и утром будем в деревне Меларха! - предводитель поморщился, ожидая глупых вопросов.
- У них же шаман - чокнутый старик, меняющий обряды и решения, как его левой пятке пожелается, - воин поежился, перебирая два тонких плетеных пояса. - А еще о нем говорят, что он из любопытства ловил лесных духов и...
- Помолчи, из-за твоего длинного языка тебя и лишили поясов и имени! - казалось, фразу прогудело пламя, но это был Артус. Его пояса переливались всеми оттенками осеннего леса, среди них резко выбивалась ярко-синяя полоска с белой вязью по краю - все вместе могло сказать знающему человеку о том, что перед ним разведчик, причем с магическим даром.
- Как только мы доставим щенка Батьке, мне вернут желтый пояс и имя! - сплетник вскочил и вперился взглядом в товарища.
- Успокойся, - Зухр отрешенно глядел в огонь, - сначала необходимо выяснить, что с парнем, а затем тащить его в общину. Рати, ты первый, твоя смена – час. - воин, молчавший на протяжении всего разговора, коротко кивнул и, поправив
пояса, шагнул за круг света; остальные улеглись спать.
Кель, с интересом слушавший разговор похитителей, позволил себе улыбнуться - его уловку не разгадали, хотя он не верил магистру до конца, когда тот рассказывал о перестроичной коме. Тогдашняя лекция была длинна и смысл ее сводился к тому, что если эльф, чтобы понять нечто новое, полностью раскрывается, его тело впадает в кому, а мозг, наоборот, работает в усиленном режиме. Эльф выжидал, удерживая свое тело в видимости комы, что давалось ему с огромным трудом. Когда Рати сменился безымянным, Кель отсчитал дважды по три триады и поднялся. Стараясь не шуметь, он птичьим дыханием просочился мимо потухшего костра, так же тихо прокрался еще три триместра шагов и помчался во весь дух прочь от лагеря. Бежал эльфенок недолго – до него начало доходить, что он толком не представляет, в какую сторону ему надо бежать, какие могут быть тут опасности и где он находится.
Юноша уселся на траву и посмотрел вверх. Наставники рассказывали длинные и запутанные легенды о звездах. Кель их не помнил, зато точно знал, что ночное небо – это окно в иные миры, причудливо связанные между собой. Каждая светящаяся точка на плаще ночи живет своей жизнью и при этом влияет на соседние, как эльфы в клане. Если задуматься, то каждый поступок эльфа, орка или гнома влияет на человечество в целом. Человечество - такое странное слово, указывающее на родство всех рас и которое так тщательно скрывает свое истинное значение.
Кель вздрогнул: он сообразил, что его мысли не уместны, а на границе его чувствительности появилось что-то знакомое, чего ранее не было. Паренек напрягся и узнал - орк, который поил его водой. Ноги начали думать быстрее головы и мальчик, сломя голову, бросился прочь.
Он бежал, бежал, бежал, стискивал зубы и продолжал бежать. Внезапно впереди эльф заметил огонек. Тот покачивался в воздухе, словно чего-то выжидая, и когда Кель побежал на него, тот плавно качнулся и рванул с места. Эльфенок воспрял духом и, упрашивая Аюсту о милости, поднажал.
Гонка получала новый виток, за его спиной теперь было пятеро воинов, впереди - неизвестно кем посланный проводник, а в сердце – сомнения и страх. Справа небо посветлело, под ногами стелилась мокрая трава. Сил уже не оставалось, его светлячок мигнул и исчез; Кель вздохнул и закрыл глаза. Дорога под ногами внезапно изменилась, глаза эльфа распахнулись в немом изумлении, а юноша, пытаясь затормозить, кубарем скатился по каменной насыпи вниз.
Затормозил он уже в самом низу, врезавшись боком в большой камень. Чуть отдышался и оглянулся назад.
Безобидный травяной холм, по которому он недавно бежал, с другой стороны оказался полуразрушенной скалой. А сверху уже спускались довольные преследователи. Кель сжал зубы и, поднявшись обжигающе резким рывком, прислонился спиной к камню и принял защитную стойку.
Лихо спустившиеся орки с интересом разглядывали премилое зрелище: запыленный, дышащий подобно рыбине на прогретом солнцем берегу, с рыжими растрепанными волосами, из которых торчат покрасневшие кончики ушей, эльф, вытянувший руки перед собой подобно звериным когтям, едва стоит и шепчет себе под нос заклятья эльфийских воинов.
Первым прекратил смеяться Артус. Он шагнул к жертве и схватил за шиворот пытавшегося прыгнуть на него паренька. Вытряс из добычи добрую меру пыли, для верности полив сверху из фляжки, орк продемонстрировал товарищам результат, чем вызвал новый приступ смеха.
- Щеночек, мы еще выясним, как именно ты изображал беспамятство. Связать и идем, тут несколько триад минут ходу до стойбища! - Зухр поправил пояс и зашагал в направлении, куда так стремился парнишка.
Артус хорошенько встряхнул эльфенка еще раз – для профилактики, стянул тому руки за спиной, а еще одну веревку петлей накинул на шею и пнул свою «собачонку», указывая путь. Остальные потянулись за ними.
Шли молча. Хромающий эльф каждые несколько шагов получал пинки или зуботычины для ускорения. Его мучили жажда, боль и обжигающее солнце, нещадно палившее сверху, но просить о помощи или снисхождении не позволяла гордость. Как и обещал главарь, вдалеке показалось поселение. Десяток шатров из шкур, обнесенных каменными столбиками.
Эльф замер, за что тут же схлопотал подзатыльник. Его мучитель больно дернул за импровизированный поводок, буквально таща вперед. Когда они миновали стойбище, Кель немало удивился: на улице пяток орчат разного возраста что-то вдумчиво строили, их серьезные напряженные мордашки, перепачканные грязью, были точно такими же, как у эльфят их возраста.
- Теперь ясно, к чему были утренние рассуждения… - пробормотал пленник и задумчиво уставился на детей, что было прервано очередной затрещиной. Пару секунд спустя эльф заметил столб в середине поселения и давяще-мерзкое предчувствие захватило его с головой.
Стоять связанным посреди деревни своих врагов оказалось странно и страшно. Но еще более страшно от того, что орки, ходящие мимо, совсем не обращали на него внимания. Это удивляло. Как и то, что раньше угнетающая все его существо суть орков, больше не доставляла ему дискомфорта. Кель крепко задумался.
Дебют часть 4
Большая зала. По дорожкам на отполированных каменных плитах неспешно скользят друг к другу три тени. Дорожки упираются в шахматную доску, на ней - новая диспозиция. Зеленые и песочные стоят всего в одной клетке друг от друга, в глубине сил песочных застыла зеленая фигурка, а в центре ровных прежде построений зеленых теперь собралась небольшая толпа вкруг короля. Прежде стоявшие отстранненно, бирюзовые теперь частично смешались с зелеными. Поверхность доски, словно пудрой, посыпана бисером.
- Все чудесатее и чудесатее, как сказала бы одна моя знакомая, - рычащий голос насмешлив.
- Эта знакомая была восторженной дурой. И мне не нравится, что здесь игрались маленькие паршивцы! - сердитая тень глубже кутается в плащ, сегодня он в цвет молодого папоротника.
- Душенька, вы слишком строги к ним,- столько снисхождения, почти что нежности, - и боюсь, слишком часто забываете, что играем не только мы с Вами.
- Вы двое, хватит любезничать! - третья тень нервно дергает плечами. - Зачем позвали? - тени переглянулись.
- Мы, собственно, хотели одолжить одну из Ваших фигур… - проворковал один из голосов.
- Мы будем Вам искренне признательны, милейший! - немедленно подхватил другой.
Третий дергает плечом, хмыкнув, и на уровне его головы возникает фиолетовая пешка. Её тут же хватает узкая ладошка.
- Душенька, Вы уверены, что её следует придержать? - рычащие интонации настолько мягки, что вызывают дрожь.
-Абсолютно! - зеленый плащ смеется. - А пока сделаем так. - ловкие пальчики подхватывают бисеринку со стола и кладут на макушку зеленого эльфенка; она рассыпается золотистой пылью.
- Любезная, это нечестно! - высказывается первый голос.
- Милорд, вы не можете мне указывать, вы мошенник! - отрезают в ответ.
- Вот как?! - милорд касается песочной ладьи. Миг - и это орочий шаман рядом с эльфом.
И вновь в пустоте зала одни лишь фигуры на столе.
***
Кель стоял, привязанный к столбу, вернее, стоял только потому, что был привязан. С самого утра на солнцепеке, вымотанный ночной пробежкой, весь в ссадинах и синяках. Сначала его задевало то, что его не замечают, но секунду спустя, когда его заметили, он проклинал все на свете. После обеда появились подростки, их было десять. Или одиннадцать? Орчата смотрели на пленника, он - на них. Они вскоре ушли, потом вернулись с какой-то грязью и начали закидывать ею эльфа, после чего предводитель детей (единственный имеющий три пояса) подошел и шлепнул целую пригорошню странной субстанции ему на лицо. Кель не мог не догадаться по запаху, что это был компост. Юноша внимательно смотрел орчонку в глаза, пока тот старательно пачкал его лицо, а затем улыбнулся, за что тут же получил удар в челюсть. Особенно страшно было от того, что мучители так и не произнесли ни звука.
Орчата сбежали, парень остался на солнцепеке, отвратительный запах компоста ощущался все сильнее, и уже это сводило с ума. Дальше начался ад. Насекомые. Сотни, если не тысячи, маленьких, тонких лапок, ползающих по телу, заползающих в ноздри, уши, глаза... В лесу Кель взял бы травку, неприятную для насекомых, или просто договорился бы с ними, но сейчас он ничего не мог поделать. Тело и рассудок эльфа были уже на грани - солнце, жажда, боль и прикосновения, тысячи почти одновременных, царапающих и щекочущих прикосновений. Вся его кожа зудела, чесалась, из-за веревок он не мог даже потереться об этот проклятый столб, и все силы несчастного эльфа уходили на то, чтобы держаться прямо и не кричать.
Если бы Кель мог, он бы рыдал, но на это тоже нужны силы. «Не сейчас!» - приказал себе эльфенок. Заставив себя отрешиться от палящего солнца и мерзкого запаха, он развернул свою суть, принимая простенькие души насекомых, как бы здороваясь с каждой и от этого становилось легче. Нет они не ушли, просто стало проще их принимать. Дальше парень начал вспоминать события последних дней, и в первую очередь пришло на ум то, что нахождение рядом с орками больше не причиняет боли.
Додумать ему вновь не дали: появился один из старых мучителей и, отвязав пленника, потащил куда-то за огрызок «поводка». Кель с трудом передвигал ноги, неудобно выворачивая шею с единственной целью - не задохнуться.
- Посмотри, как гаденыша разукрасили! - безымянный с довольной ухмылкой показал эльфа главному.
- Ты кусок единорожьего дерьма! - Зухр закатил глаза. - Отмой мальчишку, этот старикан, обожравшийся бабочек, ненавидит резкие запахи!
- А с чего ты взял, что он бабочек обожрался? - Озадачился первый.
- Они у него порхают, где не попадя, - фыркнул Рати. Крепит попереводил взгляд с одного товарища на другого и сел править секиру.
Очередное обливание водой Кель вытерпел стоически. Более того, он был рад холодному душу - это освежало и заставляло собраться в кучу, забыть о боли. Ходить мокрым было уже привычно. Его снова притащили к остальным похитителям, только теперь он заметил, что сидели они рядом с огромным шатром, а от шкур, из которых были сделаны его стены, до сих пор доносились звуки агонии. Эльфенка потянули в направлении входа. Кель, изо всех сил, сопротивляясь, захрипел: «Я не войду туда!».
- Войдеееешь, иначе хуже будет! - Голос главного стал елейно-ласковым. Веревку на шее резко дернули. Юноша рухнул на колени, содрогаясь всем телом. Его подхватили под руки, в ответ на что Кель сразу же начал с криком вырываться и лягаться. Его тут же стали бить - по лицу, по животу, по коленям, но эльф лишь повторял: «Не пойду, не пойду, не пойду!»
Рядом что-то заскрипело. Скрип этот сперва отдаленно походил на речь, затем раздался разборчивым :
- Что тут, происходит, вы, последыши овцы, согрешившей с ослом? -Орки замерли, все шестеро повернули голову к скрипевшему.
- Сколько раз я должен повторить вопрос? –Голос-скрип принадлежал высоченному орку. Тот опирался на длинный посох, его талия и уши были свободны от знаков отличия. Первым отмер Артус: он поклонился мужчине в пол, то же самое повторили остальные. Крепит при этом выронил жертву из рук.
- Здравствуй, дедушка, - Артус нервно сглотнул - Мы тут пленника к тебе завести пытаемся.
- А он? - Старик взглянул на эльфенка.
- Сопротивляется… -Смутился орк. Похитители, выглядевшие как дети, пойманные во время шалости, опустили в пол глаза и отчаянно покраснели, хотя, учитывая окрас их кожи, скорее, чернели. Кель оглядел своих обидчиков, затем деда и слабо улыбнулся. Старик в ответ посмотрел на эльфа и спросил:
- А в тот шатер пойдешь? - Небольшое жилище из шкур напротив.
- Пойду… - Согласился эльф.
- А мы куда? - очнулся Зухр.
- Не мое дело, - фыркнул дед. - В шатре только чтоб вещи ребячьи остались, минута вам. - Орки испарились.
Пока воины перетаскивали вещи из шатра, эльф с шаманом играли в гляделки. Наконец Кель отвел глаза; старик дернул за веревку, открывая юноше вход в шатер. Все убранство внутри шатра составляли две лежанки и подобие очага. Рядом с одной из лежанок юноша заметил свой короб. Шаман задумчиво почесал макушку и изрек в воздух:
- Бадью с водой сюда.
Через пару минут воины внесли деревянное корыто с водой и тихо покинули шатер. Старик аккуратно избавил пленника от остатков веревки, и Кель с наслаждением размял руки и шею.
- Раздевайся и в воду. – не думая спорить, эльф скинул тряпки и залез в бадью. Некоторое время, он, поеживаясь, плескался в довольно холодной для мытья воде. Из корыта шаман вытащил его сам; осмотрел повреждения на худеньком теле, ругаясь себе под нос на идиотов, не понимающих слова «в целости и сохранности», смазал синяки и ссадины, наложил повязки и напоследок брызнул несколько капель прозрачной желтоватой жидкости туда, где кожа все еще зудела от укусов насекомых.
- Спи, мальчик, все разговоры утром.
Кель не заставил повторять дважды.
Дебют часть 5
Вновь глядят любопытными глазами на землю иные миры. Пять темных фигур сидят подле столба, пытаясь изобразить камни, а лучше - пыль. Над ними возвышается мощная фигура, седые косы под взглядами звезд переливаются серебром. Казалось, мир замер, забыв о своих обитателях, очевидно, он перемигивался с себе подобными в повисшей тишине. Торжественность момента нарушил скрип.
- Слишком много удовольствия для кучки олухов! - шаман сжал кулак, и вокруг сидящих фигур вспыхнуло огненное кольцо, а за спиной шамана раздалось предовольное мурлыканье. Мурлыкал небольшой – размером с крупную лошадь представитель семейства мантикор. От ласковой угрозы, которая таилась в звуке, лица сидящих приобрели пепельно-серый оттенок.
- Аркхис, уж побудь креслом, пожалуйста. - выслушав просьбу друга, песчаный лев послушно улегся, подставляя шаману мохнатый бок.
- Теперь вы, - седой орк посмотрел сквозь воинов. - Как звучал приказ Батьки и Деда? - Взгляд шамана внезапно перестал просвечивать насквозь мощные фигуры и теперь методично потрошил провинившихся.
Зухр задышал чаще, но уверенным и спокойным голосом доложил:
- Приказ отдавал Батька. Дословно - "С первого по десятый день юной луны в восточной части дикого леса найти и схватить Келлерена Эрреоририса Преастарского. Выглядит на четырнадцать общепринятых, легко отличим по рыжим волосам. Доставить в головное стойбище целого и невредимого, до начала старой луны”. После приказ был уточнен Дедом: "Эльфа запугать до полного послушания, все вещи, которые при нем будут, привезти вместе с ним". - Зухр замолчал, вопросительно глядя на старика.
- Что дальше было? - шаман не смотрел на докладчика, у него было другое занятие - трепать кисточку львиного хвоста, прятавшую ядовитое жало.
Зухр четко и сухо пересказал события последних дней.
- Я погорячился, называя вас ослиными бастардами. Какими же безмозглыми надо быть, чтобы пороть эльфа! - старик возвел очи горе. - Война с эльфами длиться более пятисот лет, а вы до сих пор не знаете, что нельзя трогать эльфийскую гордость! Эти эфемерные духи леса способны бояться, испытывать отвращение и умирать - ровно до того момента, пока вы серьезно не задели их честь. - Старик взволнованно дернул львиный хвост. - Как только это происходит, они становятся машинами для совершения мести, не способными на компромиссы. Мой отец рассказывал про эльфа, который и после смерти нашел способ отомстить обидчику.
-Дедушка, мы не думали, что порка может задеть его гордость... – голос Артуса звучал подобно ветру, выдувающему на песке руны.
- Какой я тебе "дедушка"?! Да мне этот рыжий больше внук, чем ты! - старик нахмурился. - Он хотя бы извилинами пользоваться умеет. Значит, так, выкормыши гиены, завтра в обед выезжаете в стойбище верхом.
- Как быть с приказом Деда? - Зухр застыл, внимательно рассматривая живой пуфик шамана. Тот недовольно фыркал, прикрыв глаза.
- Выполнять. Вы должны привезти главам послушного мальчика, как было приказано! - старик легко переместился на спину крылатого кота и взлетел. Огонь вокруг воинов погас и они, молча, разошлись.
***
Кель проснулся от запаха еды. Эльфенок довольно потянулся и наморщил лоб: под повязками ощутимо саднило.
- Умывайся и ешь, - проскрипело сбоку. Юноша слабо улыбнулся в ответ. Под довольным взглядом шамана он выполнил распоряжение и даже попросил вторую порцию неизвестной каши, вспомнив, что последней его едой была хлебная корка четыре дня назад. После трапезы эльф спокойно взглянул на шамана, ожидая вопросов. Старый орк смотрел на пленника очень внимательно, а затем рассмеялся.
- Приятно поговорить с умным собеседником, - старик хихикнул. - Меня называют Дирув. Ответишь на мои вопросы, Кель?
Эльфенок повел плечами, вдохнул, слегка развернул суть и почувствовал орка. Ему рассказывали, что существуют огромные пространства соленой воды, которыми безраздельно владеют жестокие ветра - таков был старый орк. Кель посмотрел на шамана, выдохнул:
- На какие-то отвечу, а Вы на мои? - он внимательно смотрел на морщинистое лицо. Старик улыбался.
- На некоторые – безусловно, - вновь засмеялся орк. - Кель, сколько тебе лет?
Эльфенок, не задумываясь, выдал скороговоркку : "двеститринадцать. А вам?" - и смущенно прикрыл рот ладошкой.
- А мне двести четырнадцать! -развесилился шаман. - Мы с тобой ровесники - заявил он и вдруг показал язык.
Кель открыл рот. Закрыл. Открыл. Закрыл. Вдохнул. Снова открыл рот. Выдохнул и наконец-то смог проговорить:
- Но вы выглдядите...стариком… Сколько Вам общепринятых?
- Мне сто семь человеческих, и я не плохо для них сохранился. - Скрип был умиротворенным.
- Но как так?! У орков и эльфов одинаковая продолжительность жизни! – Кель непонимающе моргал, а затем тихо добавил, испытующе глядя на орка:
- Мне четырнадцать, а Вам сто и мы ровесники?
- Раньше у нас была одинаковая продолжительность жизни, а теперь не всякий орк дотягивает до двухсот. Отчего - неизвестно.
- Зачем вы мне это рассказываете, Дирув?
- Думаю, тебе это пригодится... – протянул шаман и прикрыл глаза. - Если бы наша встреча состоялась лет на семьсот раньше, мы бы с тобой вполне могли нянчить твой конвой. Но мы здесь и сейчас, поэтому они - молодые мужчины, я - старик, а ты - подросток, Кель. Но вот беда: у твоей охраны отняли детство, прошу помни об этом.
Вдох: - Детям не мстят, да? – Еще один вдох. - Куда меня поведут?
- В главное стойбище, к Батьке и Деду, - поймав вопросительный взгляд эльфа, шаман качнул головой, - это долго объяснять, сам поймешь. Так ты будешь мстить?
- Не могу обещать. - Кель слегка наклонил голову, вслушиваясь в лишние звуки за шатром. - Мне пора?
- Да.
***
Иногда, выйдя из шатра, можно выпасть в осадок, что Кель и проделал. Он не реагировал, когда Артус и Рати отобрали у него короб, и даже когда его руки начали связывать, эльф не пошевелился. Он смотрел в глаза одной из трех золотистых ездовых змей. И только когда ему отвесили пинок, парень отмер и пошел навстречу гипнотическом взору. Он раскрыл себя на полную катушку и наслаждался звучанием змей. Их можно было сравнить с дуэтом скрипки и трещотки. Эльф хихикнул. Музыка была необычной и приятной. Он безропотно позволил себя перекинуть через одну из змей перед Артусом и закрыл глаза.
***
По степи отряд полз уже несколько часов. Эльф блаженно болтался на спине змеи, внимательно вслушиваясь в ритмы её естества. Он уже несколько часов пытался их уловить и расшифровать. Весь захваченный своим занятием, он не замечал физического дискомфорта и лишь краем сознания отмечал неинтересные ему сейчас сути. Но эту он пропустить не смог. Севернее их маршрута сейчас, кто-то страшно мучился. Не отдавая себе толком отчета в собственных действиях, Кель распахнул глаза, дернулся и закричал: "левее!". Ему тут же ткнули под ребра. Эльф задергался, истошно вопя о смене направления.
Зухр и Артус переглянулись. После случая у шатра шамана они сочли за лучшее прислушаться. Главарь кивнул. Артус схватил пленника за шиворот и потряс.
- Прекрати орать! - Кель закивал, орк снова посадил парня перед собой. - Ты сейчас указываешь направление и объясняешь, что там.
Эльф тут же вытянул руки, указывая на северо-восток и затараторил : «там женщину убивают!».
Лица орков окаменели, а змеи увеличили скорость. Вскоре группа всадников увидела чахлые деревца. То, что они пытались скрыть, потом еще долго преследовало эльфа в кошмарных снах.
Среди высохших, мертвых кустов трое оборотней в частичной трансформации насиловали орчанку. Пока один пристроился между её ног, двое других чертили на ее теле кровавые узоры.
Дальнейшее Кель помнил только с момента, когда он оказался на коленях перед девушкой. Эльф свернул свое чутье в тонкий лучик и теперь через свои связанные руки пытался пустить его по телу орчанки, чтобы оценить положение. Над ним кто-то навис. Юноша поднял глаза и зашептал, протягивая руки: «развяжи». Рати кивнул и разрезал веревки, задев кожу.
Пленник закрыл глаза и сосредоточил чутье на кончиках пальцев, он тщательно пытался вспомнить наставления мастера и вот его руки ожили.
Когда Кель открыл глаза, он, удивляясь, что ничего не видит от слез, заморгал и увидел орков.
- Воды, пожалуйста, мой короб и костер. - Трое воинов исчезли. Рядом остались Рати и безымянный, оба окровавленные и уставшие.
- Как думаешь, она выживет? - спросил первый.
- Точно знаю - выживет. - Эльф сосредоточился, ища суть орчанки, которая свернулась в жалкий клубочек от страха и боли. Юноша тщательно искал нежные переливы ветряных флейт и нашел. Ему принесли воду и короб. Эльфенок достал чистую тряпку и начал стирать кровь с тела девушки. Многочисленные раны разной степени тяжести появлялись из-под кровавых разводов, но не это пугало: мальчик видел это уже своей сутью, а вот внезапное осознание, что перед ним - обнаженная женщина, вызвало у него смущение, и эльфенок покраснел. Рядом сел Артус и молча помог обмывать девушку. Это заставило эльфа собраться. Когда кровь был смыта, Кель достал из короба мох и начал прикладывать к ранам; когда на все раны были наложены повязки, и осталось самое сложное, эльф снова покраснел и обратился к воинам.
- Мне нужно что-то подложить под нее… - неуверенно произнес Кель. Тут же возник камень, завернутый в плащ. Девушку приподняли, подсовывая под нее камень. Юноша подошел к своей подопечной, молясь, чтобы его промедление не оказалось фатальным. Было необходимо залечить внутренние разрывы и остановить кровотечение, а для этого ввести в лоно орчанки очень редкий мох; процедура простая, но... Кель, стараясь не задумываться, ввел мох, накинул на девушку плащ и потащился с коробом к огню.
***
Орки уже час наблюдали священнодействия эльфа у костра. Девушке явно стало лучше, хотя бы по тому, что она крепко спала.
Наконец эльф снял котелок с огня и подошел к спящей. Он зачерпнул серебряной ложкой отвар и влил в нее несколько глотков. Орчанка распахнула глаза, завыла и потеряла сознание; её кожа странно посерела.
-Что ты, дракон тебя возьми, делаешь, отродье?! - заорал Крепит и наотмашь ударил эльфенка по лицу.
- Пытаюсь помочь! - возразили разбитые губы.
- Убийца!!
Эльфа, избив, связали; девушку укутали в плащи и бережно взяли на руки. Вскоре змеи взяли прежний курс.
Миттельшпиль часть 1
Светлое помещение. За столом с причудливыми резными ножками сидел темноволосый эльф и спокойно чертил по столешнице пальцем. Из угла в угол резкими, дикими зигзагами вышагивала эльфийка. Время от времени она недовольно вскидывала голову и тогда ее золотые волосы отливали изумительной рыжиной, переплетаясь с яркими солнечными лучами.
- Элли, прекрати измерительные работы.- Насмешка в усталом голосе.- Сядь.
На очередном зигзаге остроухая приблизилась к столу и села на краешек.
- Почему ты его не ищешь?! - Девушка смотрела на мужа с плохо скрываемой злостью и обидой.
- Он жив, и в плену, - мужчина тряхнул головой, - мы сейчас должны ждать, когда они сами объявятся. Орки точно знали, кого похищают.
-Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! - Эльфийка вновь заметалась по комнате. - Он у этих зверей! Не воин, не взрослый, а ребенок! Беззащитный ребенок, у которого никого не осталось! Мальчик еще не способен жить в чужеродной среде!
- Элли, сядь и успокойся. Кель не мальчик, а принц, и не дурак притом.
- Шай, он принц-замарашка, а это многое меняет. - Девушка обеими руками уперлась край стола, нависая над собеседником. - Даже будь он принцем по крови, это не отменяет того, что он не достиг второго совершеннолетия..
- Достиг. - Перебил мужчина.
- Что?! - Эльфийка неловко опустилась в кресло.
- Элли, любовь моя, ты забываешь, что совершеннолетие - вопрос индивидуальный и в большей части физиологический. И мы этот процесс искусственно контролируем. Когда обретается полная власть над нашим слиянием с миром, мы перестаем стареть.
- Не понимаю... - Женщина смотрела на мужа, ожидая дальнейших объяснений.
- Как только мы перестали влиять на гормональную систему мальчика, его мозг начал чувствовать в полную силу. Ему теперь всегда будет четырнадцать, со всеми вытекающими последствиями, учитывая нервную систему подростков.
- Его разум не готов... И никогда не будет готов, он же сойдет с ума! - Элли всхлипнула.
- Ты должна знать. Я попытаюсь спасти его, но ни на какие условия орков я не имею права согласиться. - Послышался всхлип. - Твой племянник жив и не безумен. - На руке правителя эльфов возник переливающийся желтый клубок света. - А пока мы будем ждать.
***
Кель болтался на спине змеи, безуспешно пытаясь потерять сознание. Он устал от страха и боли. Без контроля наставников он прежде никогда не пользовался своими знаниями, и теперь боялся, что допустил ошибку, а также возможных её последствий. Юношу тряхнуло сильнее прежнего - знак остановки, после чего его грубо спихнули вниз. Эльф попытался подняться с колен, его бесцеремонно схватили за волосы, заставляя поднять лицо. Перед Келем оказалась перекошенная эмоциями физиономия главного.
- Ты, остроухое отродье, видел, что случилось с Арзими?- Орк страшно шипел в лицо пленнику. Эльф сначала непонимающе захлопал глазам, затем кивнул. - Так вот, в случае, если она не выживет, или ты, не дай небо, проявишь непослушание, ты тоже… не выживешь. Это ясно?
Эльф с ужасом смотрел на своего мучителя; его опять больно дернули за волосы, требуя ответа. Добившись еле заметного короткого кивка, юношу закинули на змею, и через несколько минут с вершины холма отряду уже открылся вид на головное стойбище орков.
***
Головное стойбище, а по сути, каменный город посреди степи, был столицей орков. Легенды гласили, что когда часть орков устала кочевать, они попросили у Батьки смерти, но мудрый правитель решил иначе. Он пригласил эльфов, гномов, фейри и троллей, и попросил их обучить его поданных ремеслам. А начали учителя и ученики с обустройства быта - так появилась древняя часть города, сердцем которой был Университет, ныне пустующий. Все это шепотом летнего ветра поведал эльфенку Артус.
Разведчик был невозмутим и вел себя с эльфом ровно-спокойно, в отличие от остальных членов отряда, которые бросали на мальчишку полные ненависти взгляды. Когда рассказ орка подходил к концу, отряд въехал во двор резиденции правителей. Келя наподобие тушки олененка закинули на плечо и потащили в тюремный подвал. В подвале его стряхнули на холодный каменный пол, еле прикрытый сгнившей соломой.
Оставив пленника связанным, Артус ушел. Эльфенок скорчился на полу и развернул свое чутье - насколько смог. Он немедленно ощутил боль и страдания тех, кто побывал здесь был до него, и тех кто томился сейчас где-то совсем рядом, через стене его камеры, а еще он почувствовал крыс. Маленькие серые зверьки, отзывавшиеся злобными звуками, похожими на скрип грифеля по доске, пробежали холодными когтистыми лапками по обнаженным нервам мальчишки и он не смог сдержать крика, сворачивая свою суть.
***
Когда Артус вышел во двор, Зухр заканчивал доклад о выполнении поручения. Выслушал его Дед - значит Батьки пока не было в столице. Тут же лекарь осматривал орчанку.
- Арзими очень повезло. - Лекарь поднял глаза на присутствующих и Артус узнал в орке своего приятеля. - Ей во время оказали помощь, можем быть уверены, что она выживет.
- Закончишь с девушкой - навести нашего пленника. - Дед сжал широкий золотой пояс (он единственный носил такой), повторяя пальцами изгибы бегущего по шитью синего узора. - Паршивца подлечить, ни еды, ни воды не давать. Ночью выпустить крыс, все, кроме ступней обмазать чем-нибудь для них неприятным.
- Я настаиваю на том, чтобы дать ему воды. - Лекарь твердо смотрел в глаза правителю. - Хотя бы одну кружку, иначе я не готов гарантировать, что он дотянет до приезда Батьки.
Дед кивнул и, знаком приказав отнести вещи пленника в его покои, ушел прочь.
***
Каменный мешок с железной дверью без окон и света, на полу гниль, прикидывающаяся соломой. На этой, с позволения сказать, подстилке, поджав колени к груди, рыдал эльфенок.
Кель захлебывался слезами: напряжение последних дней вырывалось отчаянным воем и молитвами. Его никогда не готовили к такому, запас идей о том, что можно сделать и как облегчить свое состояние, он исчерпал. И теперь остался один на один со страхом. Раньше он боялся разочаровать приемных родителей, прятался за бесприкословным послушанием и максимальным отчуждением себя от двора; затем - учителя, этот страх он подавлял усердием; потом боялся орков и того, что они могут с ним сделать. Юноша снова сорвался на горький плач и закричал в исступлении:
- Аюста, за что? За чтооооооооооооооооо? – Горло давно охрипло, а пересохшие губы повторяли вопросы богине, которая не желала их услышать.
Рыдания мало-помалу иссякли; Кель закрыл глаза. Вдох-выдох, вдох-выдох… Дядя Шай однажды сказал, что самое ценное - возможность дышать. Кель вдыхал и выдыхал, пытаясь вспомнить, было ли время, когда ему было нечего бояться, и когда он не боролся со своими кошмарными химерами. Он вспоминал долго, пока его уставший разум не воспроизвел картинку, как два рыжеволосых эльфа обнимают младенца. Правда это или шутки воображения, Кель не знал, он просто любовался воспоминанием, не замечая, что по щекам опять бегут слезы.
Юноша лежал долго, оставаясь наедине со своими горестями и тревогами, а затем вдруг услышал шаги. Эльфенок весь подобрался, попытался сесть и стать как можно незаметнее. Дверь камеры скрипнула, впуская орка. Нежданный гость был высокий и стройный, сложенный не как воин; поясов на нем было много и большая часть их переливалась всевозможными оттенками зеленого. Кель удивленно распахнул глаза - это был первый орк, которого он увидел без повязки на голове, и ничего не скрывало длинные волосы, заплетенные в тонкие косички и собранные в хвост.
- Здравствуй, длинноухий. - Орк улыбнулся. - Я - Тори и пришел тебя лечить.
Эльф настороженно смотрел, как гость приближается. Тори достал нож.
- Я просто срежу лишнее, чтобы обработать раны. - Кель дернул плечом. Орк срезал веревки, а затем принялся за окровавленую одежду. Юноша зажмурился и обеими руками ударил куда-то в сторону головы лекаря. Орк выругался, а затем, ловко вынув из-за пояса какую-то веточку, растер её под носом пленника, приговаривая что-то на непонятном эльфенку языке. Того почти мгновенно парализовало, но из глаз вновь покатились горько-соленые капли. Орк не обратил на это внимания, он стирал кровь с тела своего пациента, обрабатывал раны, иногда что-то злобно шипел себе под нос. Когда с перевязкой было покончено, он начал втирать в кожу пленника едко пахнущую жидкость.
- Прости, запах скоро пройдет. - Орк достал из сумки веревки и плащ. Связав пленника так, чтобы тот сидел прямо, вытянув руки и ноги вперед, закутал в плащ.- Прости. - Повторил лекарь. - Скоро ночь.
Он вышел из темницы, оставляя узника в темноте мучиться от неизвестности, но вскоре нашлись те, кто смог скрасить одиночество неподвижной фигурки.
Миттельшпиль часть 2
Для неподвижной фигурки в каменном мешке время застыло окончательно. Кель некоторое время пытался оставаться с закрытыми глазами, а потом плюнул на это. Он начал считать собственные вдохи и выдохи, но сбился, услышав неприятный шорох. Эльф развернул чутье и испытал новый приступ ужаса. Шорох оказался шагами множества крыс, которые двигались к нему. Парень перестал дышать. В абсолютной тишине и темноте особенно отчетливо слышались шаги маленьких серых палачей.
Вот его обнаженной ступни коснулся маленький мокрый нос, мягкий пушистый бок, холодная когтистая лапка, а вот маленькие острые зубки. От боли парень, наконец, выдохнул, а в следующую секунду не сумел закричать: множество крючков впилось в его ступни и начало выдергивать кусочки плоти. Стараясь сидеть неподвижно, Кель ощущал, как его ступни аккуратно и неспешно обгрызают, как множество маленьких тел ползает по его собственному, обнюхивая и помечая территорию, его желудок пытался вывернуться наружу, но мышцы не могли сжаться. По щекам потянулись влажные дорожки и Кель вознес молитву Аюсте за возможность хоть как-то выразить эмоции. Тут же на каждой щеке он почувствовал холодные лапки и длинные шершавые языки начали слизывать соленую влагу. Кель завыл всем своим существом и снова взмолился неуступчивой богине. В ответ его словно погладили по щеке потоки ветра, сметая мерзких существ и закрывая глаза. Юноша благодарно опустился в темноту беспамятства.
***
Лесная поляна была покрыта огнем; правда этот огонь не перекидывался на деревья и кустарники, растущие по периметру. Прямо в огне стояла зеленоволосая эльфийка и держала в руках огонек на стебельке, сосредоточенно оглядывая со всех сторон. В огонь из леса свалилась златовласка. Девушка подбежала к хозяйке поляны и поспешно опустилась на колени. Эльфийка посмотрела на вновь пришедшую и улыбнулась, её голос лесным ручьем и шепотом тенистых рощ разнесся по поляне, принося успокоение.
- Элли, милочка, королеве не пристало стоять на коленях. Что тебя так расстроило?
Златовласка подняла глаза и упрямо тряхнула головой, от чего ее волосы стали похожи на огонь.
- Я просто выражаю свое почтение вдовствующей королеве. Атерна, если бы вы не щелкали моего мужа по носу, он бы до сих пор каждому поводу бежал к вам. - младшая королева поднялась и отряхнула юбку.
- Неужели нынешняя самостоятельность моего сына привела тебя сюда в слезах? - старшая нежно провела по огоньку в руке большим пальцем, и он обратился в цветок, а вслед за ним - и другие огоньки. Элли завороженно наблюдала за руками собеседницы, чувствуя легкую зависть: несмотря на свои годы, перевалившие за два в степени триады, плюс один век, женщина выглядела совсем юной, в то время как Элли выглядела солиднее и старше, совершенно не меняясь уже долгие века после полного совершеннолетия.
- Да. Он хочет отказаться от нашего названного сына! - Эльфийка зло тряхнула головой. - Более того, он хочет дать имя и титулы Келя двойнику и отправить того с миссией.
- Элли, твой муж все делает в интересах народа. - Цветок описал круг в воздухе. - Более того, двойник использует имя Келя уже давно и с согласия мальчика.
- Что?! Карлей забери этот двор! Какая я королева, если не знаю, что творят с моими детьми?! - Элли сложила руки на груди. - Госпожа Атерна, я прошу Вас, знаю, вы можете даже больше, чем все - помогите мальчику!
- Душенька, во-первых, не ругайтесь словами, истинный смысл которых Вам неизвестен. -По губам проскользнула улыбка из меда и приторной нежности. - Во вторых, Вам долгие годы был безразличен племянник, что же поменялось?
- Я дала брату слово сберечь его, хоть никогда толком и не выполняла обещание... - Элли задумалась. - Дети не должны страдать из-за войны. - Она взглянула на собеседницу - живое воплощение огня и уверенной силы.
Старшая вновь взмахнула цветком, на поляну сверху спланировала птица. Птица была небольших размеров и цветом оперения напоминала море перед штормом, только вокруг ее глаз были рыжеватые перышки. Королева протянула цветок птице.
- Передай моему названному внуку, что он не один.
Пернатый посланник схватил стебель и исчез в небе.
***
Артус и Тори застыли у входа в каменный мешок. Лекарь неуверенно посмотрел на воина.
- Впервые боюсь увидеть их работу.
- Боишься или не боишься, не имеет значения. - Тот мотнул головой. - Мы должны проверить состояние пленника.
- Артус, это ребенок. Маленький, талантливый и сильно напуганный ребенок, - от избытка эмоций юный шаман замахал руками.
- Тори, да этот ребенок водил за нос команду, собранную из нашей элиты, завоевал уважение Дирува и без звука выдержал все, что с ним вытворяли. Он опасен.
- Вы еще и издевались над маленьким?! Чудовища вы...
Лекарь набрал побольше воздуха в легкие и выдохнул; воин по его сигналу отворил дверь. У обоих вырвался возглас изумления: невозможно!
Внутри каменного мешка весь пол усыпан истерзанными, вывернутыми наизнанку телами серых падальщиков. От воняющих кровью и требухой комков было свободно лишь небольшое пространство. На нем, так же как и вчера, недвижно сидела завернутая в плащ фигурка Ступни пленника представляли собой сплошную кровавую кашу, из которой беззастенчиво торчали кости. Глаза юноши были закрыты, что совершенно невозможно под действием парализующего заклятия. На щеке эльфенка, подобно колдовскому поцелую, горело синее перо с рыжей каемкой.
Орки бросились к пленнику. Лекарь пощупал артерию на шее эльфенка, задумчиво погладил перышко кончиками пальцев, хмыкнул.
- Крепко промерз, но живой. Спит. Перо - рисунок, - оглянулся на товарища. - Ты слышал, чтоб парализованные эльфы себе по ночам татуировки делали?
- Я до сегодняшнего дня не знал, что парализованные могут закрывать глаза и спать, - орк мрачно оглядел заваленную крысиными трупами камеру. - И потрошить крыс.
Орки посмотрели друг на друга, на пол камеры, на неподвижного эльфа.
- В лазарет, а потом с докладом к Деду? – Взгляд и кивок. И вот воин ступает прямо по крысиным телам с неподвижной ношей на руках, а лекарь освещает путь.
***
В лазарете орки долго отмывали мальчика, стараясь избавить его и от запаха крыс. Еще дольше и осматривали и обрабатывали искалеченные ступни.
- Его ноги можно залечить за неделю, но что-то мне подсказывает, что тогда он снова окажется лакомым блюдом для крыс. - Тори накладывал повязку и морщился.
- Ладно, если у крыс, а если кто похуже? - Артус моргал покрасневшими глазами и поминутно чихал.
- Вот поэтому и будем лечить его ноги с помощью природной регенерации. - Лекарь нанес на повязку мазь и поверх нее начал накладывать еще одну повязку. - Расскажи про мелкого еще?
- Нечего рассказывать. Рыжая упрямая зараза, которая лучше язык себе откусит, чем скажет что-то про свой народ. - воин закатил глаза. – Но, надо отметить, зараза вежливая.
- Первый раз вижу, чтоб ты чью-то вежливость оценил. - хмыкнул доктор.
- Он действительно вызывает уважение. Вот ты бы смог попросить у похитителей воды вежливо, или с улыбкой терпеть, когда тебя с ног до головы закидывают грязью? А с улыбкой стоять часами под солнцем, покрытый с ног до головы насекомыми? - Орк чихнул. – Хотя ты и сам вчера носился по лазарету с воплями - мол, гений, вундеркинд, сокровище…
- Артус, ты не понимаешь! То, что он сотворил с Арзими - чудо, его не пытать надо, а на коленях умолять поделится познаниями в медицине... - Шаман начал размахивать бинтами. - Она не только выживет, не только не станет оборотнем, но и сможет смело рожать. Мы теряем знания! Ты не понимаешь? Ни один орк не смог бы ей помочь!
- Помочь, не помочь, Деду с Батькой заливать будешь. Пойдем, доложимся. Он ведь не проснется?
- Нет. - Тори накрыли юношу одеялом и орки ушли.
***
Дед с непроницаемым лицом выслушал доклад о том, что произошло в камере и дальнейших действиях воина и лекаря.
- Олухи, рядом с ним постоянно должен кто-то находится, раз он не в камере. Из виду не выпускать, накормить! Завтра прибудет Батька, будем допрашивать.
- Зачем нам вообще понадобился ребенок? - Артус в упор посмотрел на правителя.
- Артус, если ты думаешь, что Дирув всегда тебя отмажет, то ты ошибаешься. – Старший зло оскалился. - Ты только вслушайся в звучание: Келлерен Эрреоририс Преастарский. Самоуверенный идиот! Уйди с глаз моих!.
Орки одновременно поклонились и поспешили уйти.
Дед подошел к окну и, стянув повязку с головы, расплел волосы, заплетенные в множество тонких тугих косичек медно-рыжего цвета.
- Значит, перо, да? - Его взгляд провожал две темные фигуры, направлявшиеся в лазарет. - Очень интересно.
.
-
-
08.01.2013 в 19:09-
-
08.01.2013 в 19:10-
-
08.01.2013 в 19:10